Я слышу Твой голос, как рокот лесного пожара:

трава, и подлесок, и кроны в огне полыхают.

Смеясь в темноте, Ты приходишь, о сын Лаувейи,

зеленые очи сверкают безумьем и болью,

и весь Ты смертельно опасен, как чаща лесная,

где вместо деревьев вздымаются копья и стрелы,

свиреп, как река из отточенных каменных лезвий,

суров, как затишье за долю мгновенья до бури,

что крылья уже распахнула над робкой землею.

 

О Ты, Сокрушитель миров, разрушенье и хаос,

окованный встарь, но срывающий ныне оковы!

Полотнище вирда трещит под Твоими руками,

прорехи, как старые шрамы, вскрываются снова,

и новые раны пятнают и рвут покрывало.

Смотри, я стою пред Тобой, не надеясь на милость;

я знаю, что будет, и я не пытаюсь укрыться:

я брошусь сама в этот смерч Твоего исступленья,

и пусть он пожрет меня заживо всю, без остатка.

 

Я знаю, что Ты будешь рвать и терзать мое тело,

нутро обнажая и в сердце живое впиваясь,

я знаю, что Ты меня бросишь к воротам Хельхейма,

и душу исхлещешь стальными бичами упреков,

а после, пощады не ведая, вырвешь когтями

все то, что меня защищает от встречи с собою, —

но я предаюсь Тебе всем существом, без оглядки,

с одной лишь мучительной мыслью: что мне не насытить

ту бездну в Тебе, что немыслимой жаждой томится

и алчет страданий и хаоса, вечно пылая.

 

Но Ты не поглотишь меня,

пока безумье Твоё

не поразит весь мир мой,

и смерть моего рассудка

станет лишь каплей в море.

 

Иллюстрация:  Ян Бинтакис.