Я — старшая, мне повезло:

Дольше других я смотрела на них обоих,

Счастье с ними деля в материнском доме.

Мать была как очаг, что никогда не гаснет,

Но может порою вспыхнуть ярким столбом огня, рассыпая искры;

Отец — словно солнце, что вечно уходит и вечно приходит вновь:

Два огня друг другу под стать.

Будь они хоть немного сильнее, они бы совсем растопили мой внутренний лед,

Но я устояла. Я молча смотрела, как страсть их бушует пожаром,

Цветет и приносит плоды; успокоиться в тихом согласье

Они не могли, но о мечтали о том всей душой —

Я свидетель. Они не могли друг без друга,

И каждая ссора вела к примирению в жарких объятьях.

Они и детей своих так же любили: неистово, шумно.

Я каталась по полу с братом и давала ему шлепка,

Чтобы больше не грыз те кости, которые я взяла из кучи отбросов

И вновь аккуратно сложила в настоящий, точный скелет;

А нашу сестренку-братца мы носили с собой, как живую игрушку,

Когда отправлялись в лес на поиски приключений.

Но в лицах отца и мамы я читала и нечто другое,

Не только любовь к ребенку, но тайное благоговенье,

И это росло между нами странной преградой.

Когда я сама подросла и стала по грудь им,

И плотский мой облик покрылся пятнами тленья,

Мать мне велела держаться подальше от кухни,

Но, как и прежде, порою гладила по щеке.

Ты же, отец, как и прежде, качал меня на коленях,

Не обращая вниманья на запах Смерти,

И целовал меня в щеку, скрывая слезы.

 

День, когда рухнул наш дом, я не хочу вспоминать.

Лишившись сестры и брата, я отправилась в путь,

Я шла сквозь холод и вьюгу навстречу своей судьбе.

Я знала, что в этом отчасти повинен и твой запутанный вирд,

Но когда я дошла до ворот моего настоящего дома,

Я поняла, что теперь надо мною не властны чужие судьбы.

И теперь я могу прощать, отомстив лишь однажды

За страдания брата и гибель родного гнезда.

 

Твой огонь не вошел в мои жилы. Другая, древнейшая кровь

Воззвала к моей крови: я вспомнила мать наших предков,

Порожденную спящей горой в инеистой пустыне,

Ту, что хладной рукою мешает волшебную влагу в великом Колодце.

Я была ее дочерью в давние дни, до смерти Владычицы Смерти,

Но теперь я — твое порожденье, и тело мое не рождает,

Но душою я — мать всем бесчисленным душам, сошедшим в мой мир.

Я баюкаю песней умерших младенцев, даря им любовь,

Как меня научили отец мой и мать — пройдоха и злая Волчица;

Но если бы ты был и вправду таким, как порой о тебе говорят,

Разве был бы настолько силен и правдив этот дар твой,

Который я день ото дня разделяю меж сотен и тысяч?

Ты меня научил, как любить, не судя, — словно знал,

Что когда-нибудь это и станет моей ежедневной заботой:

Раскрывать это хладное сердце для всех, не забыв никого.

 

Автор иллюстрации: Саския