Меня всегда забавляет, как реагируют люди, когда узнают, что один из богов, которым я служу, — Локи. (Основное мое божество — Один, но одноглазым Стариком в наши дни уже никого не удивишь.) Ни один бог, похоже, не вызывает такого дискомфорта, а подчас и откровенной враждебности, как этот кровный брат Одина. И хотя в определенном смысле это смешно, я часто огорчаюсь, в очередной раз убедившись, что в отношении Локи люди неизменно делятся на две категории: одни говорят о нем легкомысленно и пользуются его именем, чтобы прикрывать собственные глупые или скверные поступки, а другие относятся к нему с подозрением, неприязнью и изрядной долей страха. Но на самом деле Локи много больше той суммы информации о нем, которую можно найти в литературных источниках, и, как всякий трикстер, выбивается даже из такой четкой (хотя и унизительной) классификации.

Локи — действительно трикстер, но дело не в этом. Проблема в том, что зачастую остаются непонятыми его роль, характер и функции. Многих трикстеров можно назвать «шутами», но совсем не в том разговорном смысле, какой вкладывают в это слово сейчас. В Средние века шут нередко оказывался единственным из придворных, который мог высказывать королю горькую правду, не опасаясь немедленной расправы. Таким образом, шут как архетип — это персонаж, не скованный социальными ограничениями. В нем нет ничего безопасного и уютного — зато есть очень неудобная склонность то и дело менять правила и обычаи в угоду своим интересам. Однако наша задача — понять, какой цели служат все поступки трикстера в конечном счете. Локи (как и любое божество, избравшее для себя роль трикстера) действительно может вызывать крайний дискомфорт и раздражение, но я бы сказала так: он никогда не приходит без причин. И за тем, что на первый взгляд может показаться совершенно неуправляемым хаосом, на самом деле стоит некая трезво и холодно просчитанная стратегия, в которой трикстеру отведена роль глашатая правды.

Локи — заклятый враг энтропии и соглашательства. Он — враг всякого сердца, лишенного страсти, не способного на служение. Он может быть немыслимо жесток со своими детьми, но задним числом всегда становится понятно, что это была отнюдь не «жестокость», а твердость родителя по отношению к заблуждающемуся ребенку. И в этом — секрет его мотивации (как бы досадно это ни было для тех, кто предпочитает думать, будто мы ни перед кем не в ответе): он вынуждает нас принять всю тяжесть нашего вирда, открыться всем тем бесчисленным путям, которыми к нам может прийти божественное вдохновение, и по собственной инициативе заявить права на весь свой потенциал — и принять ответственность, связанную с этим потенциалом. Спору нет, Локи может вести себя как последняя сволочь (это я любя говорю), но на это у него обязательно будут серьезные причины.

Не стану утверждать, что мои личные отношения с Локи всегда складывались легко и гладко, но именно благодаря ему (в большей степени чем кому бы то ни было другому) я пришла к определению духовного странствия как пути, на котором человек все более глубоко и страстно влюбляется в Бога. На ранних этапах моего становления как язычницы и жрицы мне очень повезло: я с самого начала посвятила себя служению Локи, и именно он много лет спустя привел меня к Одину. Разумеется, я знаю саги, но не придаю литературным источникам такого уж важного значения. Соблазн цепляться за письменную традицию велик, особенно в таких реконструкторских религиях, как северное язычество: многие склонны чтить ее как священное писание и определять и

классифицировать свой духовный мир на ее основе. Однако никакие письменные источники не станут надежным проводником в духовном путешествии (таков еще один урок моего возлюбленного Трикстера), и когда мы пытаемся опираться только на них, они превращаются в оковы, в жесткий панцирь, в котором душа не развивается, а, напротив, увядает. Многие люди упорно держатся за литературную традицию лишь потому, что боятся держаться за богов, боятся признать, что боги — это не удобные стереотипы или архетипы, которые можно аккуратно рассовать по каталожным ящичкам, а живые существа, любящие, полные страсти и активно проявляющие себя в этом мире. Источники становятся полезными лишь тогда, когда уже знаешь, как их толковать; иначе они в лучшем случае остаются бесполезными костылями, а в худшем — препятствиями на пути духовного опыта (особенно для тех, кто не способен выйти за рамки буквальной интерпретации). Боги не определяются и уж тем более не исчерпываются словами на мертвой странице: они открывают свою мудрость лишь тем, кто научился воспринимать и исследовать структуры и ритмы Божественного Бытия и Вирда.

Придя к такому выводу на основании своего опыта общения с Одином, причем достаточно рано, я не питала никаких предубеждений против его побратима и смогла дать своим отношениям с Локи развиваться естественным путем. И они развились, да еще и как! Локи помогает нам понять, что боги совершенно реальны. Они — живые и чувствующие, страстные и опасные. Они не какие-нибудь засушенные цветы между страницами эдд и саг! Они способны воздействовать на мир и на наши сердца — и вызывать перемены, готовы мы к ним или нет.

Локи доставил мне больше неприятностей и волнений, чем любое другое божество, с которым я когда-либо работала, — и за это я ему благодарна. Он заставил меня расширить границы моих представлений до предела и дальше, мягко (а иногда и не очень) указывая на области моих недостатков, особенно в том, что касалось веры, верности и доверия. А затем, на свой неподражаемый лад, он начал меня учить. Он присутствует в моей жизни постоянно, и это присутствие ощущается почти физически. Понаблюдав за деятельностью Локи в кругу моих единоверцев, я осознала, что он действует как катализатор и стимулятор личностного развития. А любому развитию нередко сопутствуют болезни роста.

Принять и признать Трикстера нелегко — и не только потому, что он не уважает границ. Под его влиянием человеку приходится исследовать свою тень, свое эго и свои маски вплоть до мельчайших подробностей. Это могучий и действенный инструмент истины, выявляющий все бессмысленное и нездоровое — и делающий свою работу совершенно чисто (сколь бы странным ни казалось ассоциировать Локи с чистотой). Неизбежная проблема здесь — в том, что в самой его природе заложен элемент жертвенности. Несмотря на то, что Локи заставляет нас осознать и изучить маски, которые мы носим, для него самого роль «трикстера» — не что иное, как маска. Что скрывается под ней? Многое и разное. Глубокое горе и боль. Сострадание. Экстаз.

Я без колебаний могу назвать Локи богом экстатического единения. В своих шаманских путешествиях я наблюдала, как Локи стоял и плакал у подножия Иггдрасиля, на котором висел Один; и у меня есть основания полагать, что отношения между ними — гораздо глубже, чем то, что описано в литературных источниках. Локи — это прежде всего бог, требующий (по крайней мере, от своих женщин) полной самоотдачи в страстном слиянии. Он может быть игривым, скабрезным, грубым, саркастичным (и — боги, боги мои! — он вообще не умеет держать язык за зубами! Мне случалось болтать с ним целыми днями напролет, и его шпильки в адрес «некоторых бестолковых смертных», мягко говоря, очень вдохновляли на дальнейшую работу), нежным (и пробуждающим такое чувство уязвимости, на какое, мне казалось, я просто не способна), отчаянно заботливым, холодно-требовательным — каким угодно, но только не бессмысленно жестоким. Такого не случалось ни разу за те десять лет, что я с ним работаю. Сигюн однажды сказала мне: чтобы по-настоящему понять Локи, надо увидеть его таким, каков он с ней (думаю, мало

кто из наших северных язычников пытается проделать что-то подобное или хотя бы считает это нужным).

Возможно, ключ к пониманию Локи — в том, чтобы стараться смотреть на мир его глазами: боги наверняка воспринимают наш вирд по-иному и в гораздо более широком контексте, чем мы. Ученикам я всегда советую просто попытаться поговорить с Локи, и в этом — один из секретов подлинной связи со своими богами: просто говорить с ними, беседовать, как вы беседуете с любимыми людьми с глазу на глаз. По моему опыту, Локи — один из самых открытых для контакта богов. Его очень легко почувствовать, воспринять напрямую — и при этом он раскрывается с самой неожиданной стороны! Один из величайших даров, которые я получила от Локи, — это знакомство с его женой Сигюн, которое повлекло за собой удивительные и непредвиденные открытия. Такое личное и непосредственное общение с богами никоим образом не умаляет их божественной природы — напротив, оно помогает приблизиться к ней и лучше ее понять.

Одна из областей моей жизни, на которую Локи оказал глубокое влияние, — это моя роль учителя и духовного советника в кругу единоверцев. Одна знакомая викканка, понаблюдав меня в деле, заявила, что мое тотемное животное — не иначе как питбуль! Поскольку Локи не заботится о поддержании чьей бы то ни было зоны комфорта, под его влиянием я как гитья тоже научилась разрушать зону комфорта ученика, чтобы в дальнейшем он общался со своими единоверцами, богами и жизнью в целом с позиций истины и ясности, а не на основе эгоцентрических устремлений, страха или конформизма. Это суровый подход, но он дает неоспоримые и стойкие результаты. Правда, работа с Локи дает и побочные эффекты: заодно я обзавелась не самой лучшей привычкой отпускать чрезвычайно неуместные или грубые замечания в совершенно неподходящий момент.

Подводя итоги, можно сказать, что Локи — возмутитель спокойствия и нарушитель духовного status quo. Вспоминается строчка из «Грез Исиды» Норманди Эллис*: «Как бы мы ни старались остаться прежними, все мы изменимся». Вот именно так и действует Локи.